Мэгги О`Фаррелл - Рука, что впервые держала мою
— Когда они нужны, их нет. — Роберт откашлялся, развел руками. — Как Тео?
— Ничего. Простыл немного.
Роберт встал рядом с ней на бордюр.
— Это означает «Божий дар».
— Что означает? — Лекси отвлеклась, высматривая среди встречных машин огонек такси.
— Его имя. Теодор.
Лекси удивленно оглянулась на Роберта:
— Правда?
— Да. От греческого theos, Бог, и doron, дар.
— Я и не знала. Божий дар. От кого мне это узнать, кроме вас?
Оба замолчали. Казалось бы, что тут особенного — двое стоят на тротуаре, ждут такси, — но для Лекси все вдруг наполнилось глубоким смыслом, она и сама не знала почему. Лекси сглотнула, уставилась в землю, отгоняя прочь эту мысль.
— Рада вас видеть, — сказала она, потому что была и впрямь рада и не могла понять, что привело его в рабочий день сюда, на Флит-стрит.
— Правда? — Он пригладил волосы и вдруг поднял руку: — Вот и такси.
Такси притормозило, развернулось и подкатило к бордюру.
— Слава богу. — Лекси села в машину, Роберт захлопнул дверцу. — До свидания! — Она протянула в окно руку. — Жаль, что я тороплюсь.
Роберт взял протянутую руку и не отпускал.
— И мне очень жаль.
— Рада была вас видеть.
— И я тоже.
Разговор их напоминал пародию или дрянную пьесу, это было невыносимо. Роберт выпустил ее руку, и Лекси смотрела из окна, как фигура на тротуаре все уменьшалась и уменьшалась.
Через несколько дней, когда она зашла в комнату журналистов, ее коллега Даниель помахал перед ней телефонной трубкой:
— Лекси, тебя.
— Лекси Синклер, — сказала она в трубку.
— Это Роберт Лоу, — ответил знакомый голос. — Скажите, вы и сегодня в бегах?
— Нет, не в бегах. Я… как бы это сказать… наоборот, бездельничаю.
— Понятно. Не совсем представляю, в чем заключается для вас безделье, но входит ли в это понятие обед?
— Да.
— Вот и отлично. Жду вас в час у выхода.
В итоге они сразу перешли к делу. Ни преследования, ни уловок, ни соблазнения. Он стоял на тротуаре, Лекси подошла к нему. Ни слова, ни приветственного жеста. Лекси достала из пачки сигарету.
— Вы мне кажетесь тем человеком, — начал, помолчав, Роберт, — который умеет обращаться с тайнами.
— В каком смысле? — переспросила Лекси, ища в сумочке спички.
— Вы умеете их хранить.
— А как же. — Лекси поднесла к сигарете зажженную спичку.
— Вы ведь знаете, что я женат?
— Да.
— И вы замужем, — он поднял руки, будто с ходу пресекая ее возражения, — или как это назвать. Я не собираюсь оставлять жену.
Лекси выпустила дымок.
— И все же… — кивнула она.
— Что нам делать?
Лекси на минуту задумалась. Уже потом она спохватилась: а вдруг он всего лишь хотел спросить, где им пообедать? Но тогда она сказала:
— Пойдем в гостиницу?
Подобные сделки порой заключаются на удивление просто.
Они пошли на улицу близ Британского музея, где несколько гостиниц принимали посетителей в дневные часы. Лекси не спрашивала, откуда Роберт о них знает. В номере были синие занавески из линялого бархата, папоротник в горшке, умывальник, а над ним — разбитое зеркало. На стене висел счетчик, который упорно не желал принимать ни шиллинга. Подушки были жесткие, щетинились перьями. Оба были взволнованы. Все произошло быстро, оба спешили переступить черту и успокоиться. Потом они разговаривали. Роберт совал в счетчик шиллинги, но безуспешно. Потом они снова занимались любовью, на этот раз спокойнее, со вкусом. Лекси, одеваясь, смотрела в узкое окно на гряды облаков.
План их был прост до гениальности и родился, можно сказать, в считанные секунды. Видеться они решили дважды в год, не чаще, причем только за городом, встречи назначать телеграммами. «Гранд-Отель, Скарборо, четверг, 9 марта». И все. Никто никогда не узнает. Они никогда не говорили о семье Роберта, о его жене Мэри. Лекси не рассказывала, что произошло между нею и Феликсом. Роберт не спрашивал, почему она всегда приезжала на их встречи вместе с Тео. То ли догадывался об истинных причинах, то ли нет.
Трудно сказать, помнил ли Те о Роберта от встречи к встрече или всякий раз знакомился с ним заново, но, как бы там ни было, встречал его всегда радостно, хватал за руку и уводил куда-то — показать краба в ведерке, морскую раковину или куриного бога.
Миссис Галло и Лекси стояли на кухне, вертя ручки плиты, и дружелюбно спорили, правильно ли это, что миссис Галло печет для Лекси пирог с курицей. Миссис Галло как раз завладела духовкой, когда в дверь позвонили.
— Пойду открою, — сказала Лекси, отступив от духовки и на ходу потрепав Тео по макушке. Тео складывал из подушек высокую мягкую башню.
— Дорогая, — сказал Феликс, когда Лекси открыла, и заключил ее в долгие объятия, — как дела?
— Хорошо. — Лекси высвободилась. — Я не знала, что ты собираешься прийти. Надо было позвонить.
— Не будь такой букой. Могу я повидать моего сына и наследника, если хочу?
— Конечно. Но сначала позвони.
Они сверлили друг друга взглядами, стоя в тесной прихожей.
— С чего бы это вдруг? — спросил Феликс, не спуская глаз с ее лица. — У тебя гости?
Лекси вздохнула:
— Да, Пол Ньюмен, кто же еще? С Робертом Редфордом. Заходи, познакомлю.
— Уезжаешь? — Феликс указал на сумки в прихожей. Лекси и Тео как раз вернулись из Истборна, где виделись с Робертом.
— Нет, только что вернулась, — бросила через плечо Лекси и зашла в гостиную, где Тео прыгал с дивана на подушки, а миссис Галло присматривала за ним.
Феликс застыл на коврике у входа, будто стоя у воды и не решаясь нырнуть.
— Здрасьте, молодой человек! — громовым голосом приветствовал он Тео, потом кивнул миссис Галло: — Миссис Галло, как поживаете? Цветете!
Миссис Галло, которая была невысокого мнения о Феликсе — мол, будь он порядочным человеком, давно бы женился на Лекси, — в ответ то ли фыркнула, то ли кашлянула.
Тео взглянул на отца и произнес с убийственной четкостью: «Роберт».
Лекси еле сдержала смех.
— Не Роберт, сынок, а Феликс. Феликс. Забыл?
— Что еще за Роберт? — спросил Феликс, когда Лекси шла на кухню.
Лекси не ответила.
— Хочешь чаю, Феликс? Кофе?
Феликс пошел за ней следом — от чая он никогда не отказывался. Лекси достала из буфета три кружки, а из холодильника — молоко, и все это время наблюдала за Феликсом. Тот пробежал взглядом записки на холодильнике, повертел в руках бутылочку Тео, достал из вазы с фруктами яблоко и положил обратно.
— Как работа? — спросил он отрывисто.
Лекси открыла кран, налила воды в чайник.
— Хорошо. Дел по горло, как всегда.
— Я читал твою статью о Луизе Буржуа.[32]
— А-а.
— Отличная статья.
— Спасибо.
— Я… — начал Феликс и умолк, уронил лицо в ладони. Лекси накрыла чайник крышкой, поставила на плиту, чиркнула спичкой и зажгла газ, не спуская глаз с Феликса, точнее, с его макушки. — Я вляпался в одну историю, — сказал Феликс глухо.
— Вот как? — Лекси открыла банку для чая, зачерпнула ложечкой заварку, насыпала в чайник. — Что за история?
— С девушкой. — Феликс выпрямился.
— А-а. И что?
— Она… говорит, что она в положении. Клянется, что ребенок мой.
— А он…
— Что он?
— Твой?
— Не знаю! То есть… может, и мой… но ведь это никогда точно не известно. — Глянув на Лекси, он поспешно добавил: — Я не про тебя, дорогая, я про нее. Мы с ней… мы всего-то… то есть я почти не… в общем, ты поняла.
— Да. Что ж, придется поверить ей на слово. — Лекси покосилась на него. — Что она думает делать?
— Да ничего, — развел руками Феликс. — Говорит, я должен на ней жениться. Жениться! — Он стал мерить шагами кухню, от буфета до окна и обратно. — Мне тошно при одной мысли. И вдобавок, — процедил он, — ее чертова мамаша стоит у меня над душой. Та еще мегера.
Чайник заходил ходуном, выпуская струйку пара. Едва он засвистел на всю кухню, Лекси схватила его и сняла с огня, поставила возле раковины, оперлась о буфет. Она не смотрела на стоявшего у окна Феликса, лишь краем глаза видела его ноги, отвороты брюк.
— Мы говорим, — спросила она, — о Марго Кент?
И все поняла по его молчанию. Он шагнул к ней, но, будто спохватившись, повернул к столу. Слышно было, как он отодвинул стул, тяжело опустился на него.
— Вот так влип, — буркнул он. — Одно слово, влип.
Не дождавшись от Лекси ответа, Феликс заерзал на стуле.
— Не хочу на ней жениться, — сказал он с ноткой обиды. — Сдается мне, это все ее чертова мамаша, подзуживает ее.
Лекси фыркнула:
— Еще бы.
Феликс подошел к Лекси:
— Ты и с матерью знакома?
— Знакома, — ответила Лекси, — имела честь.
Во взгляде Феликса мелькнуло любопытство.
